Через биографии пяти замечательных женщин я написала историю культурной революции, произошедшей между 1929 и 1959 годами прошлого века; революции, которая зародилась в недрах Великой депрессии и Второй мировой войны, развивалась на фоне «холодной» войны и маккартизма и пошла на спад в первые годы бума американской потребительской культуры, когда «самым лучшим» начали считать исключительно «новейшее». Я также описывала, как менялась роль женщины в американском обществе, и рассказывала о часто упускаемой нами из виду духовной важности искусства для человечества в целом.

Я выбрала основную пятерку: Ли Краснер, Элен де Кунинг, Джоан Митчелл, Элен Франкенталер и Грейс Хартиган. На мой выбор повлияло также и их различие в возрасте — разброс в целых двадцать лет, — благодаря чему каждая из моих героинь представляет важную главу в развитии этого художественного направления.

Нужно также сказать, что все время, пока я работала над этой книгой, я остро осознавала иронию того, что вообще пишу обо всех них с упором на гендерной принадлежности. Дело в том, что ни одна из них не хотела бы, чтобы ее характеризовали таким образом.

Женщины в среде абстрактных экспрессионистов не составляли какой-то отдельной подгруппы. Они были художниками. И точка. Что же касается их в высшей степени реального бунта против общества, провозглашавшего наилучшими женщинами тех, кого легче всего игнорировать, то мои героини не столько бунтовали, сколько сами игнорировали нормы этого общества. Они просто считали, что на них его правила не распространяются.

Цитаты из книги

Надежда
Искусство трогает ту частицу современного человека, которая почти окаменела от пренебрежения, — его душу. Эти истории напоминают: там, где есть искусство, есть надежда. Как писал Альбер Камю, «в мире приговоренных к смерти художники подтверждают: в человеке есть нечто, отказывающееся умирать».

Выставка на Девятой
Никто из людей, которые были связаны с той выставкой, не забыл ее до конца своей жизни. В первую очередь это касается женщин, чьи полотна висели наряду с работами коллег-мужчин. Отголоски того шоу ощущались еще многие годы. Выставка на Девятой улице в корне изменила мир искусства.

Психотерапия
В тот день, когда Гитлер напал на Польшу, группа художников собралась в мастерской скульптора Исаму Ногучи. И это отнюдь не было нелепым призывом к коллективной живописи. Рисование играло роль психотерапии. Художники в рисовали до рассвета, изливая на бумагу, как сказал один из них, «свое сердце».

Маэстро и Элен
Элен явилась в мастерскую Билла. Он дал ей ворох случайных бытовых предметов: кофейник, большую ракушку, желтую чашку, рубашку из синего хлопка, армейское одеяло. Элен хотелось скомпоновать их так, как они могли бы предстать на полотнах Сезанна. Билл хотел, чтобы она попробовала нечто совсем другое.

Ли и Поллок
Однажды Ли, вернувшись к себе в мастерскую, почувствовала: что-то не так. Взглянув на холст на мольберте, она поняла, что это не её картина: «А потом ко мне пришло осознание — он над ней поработал. Придя в страшную ярость, я порезала холст… после этого я не разговаривала с ним месяца два».

Мама или художница?
Вопрос, рожать ребенка или нет, остро стоял перед художницами, и для большинства этот выбор был мучительным. Уже само определение «художница» вызывало неодобрение. А уж если к нему добавлялось слово «мама», то это обрекало женщину на жизнь в творческой изоляции и полное безразличие общественности.